Но в то время это была другая компания, а позже я вернулся, после съемок с Серджо Леоне, при других обстоятельствах, когда "Юниверсал" владела уже Американская музыкальная корпорация, а я играл главные роли. Все было слегка по-другому. Но тогда я тоже многому научился. Я и сейчас каждый день учусь чему-то новому. Возвращаясь к вопросу о том, почему я продолжаю заниматься кино, отвечу: как раз потому, что постоянно узнаю что-то новое. В процессе съемок каждой новой картины узнаешь что-то новое о людях, о себе, о том, что происходит в мире, о том, как он меняется, и о том, как меняешься ты сам.

Вы известны тем, что снимаете сцену с первого или второго дубля. Почему именно так?

Совсем не обязательно так, но я пытаюсь. Если все получается с первого раза, я печатаю первый кадр. Если удачным выходит только третий дубль, я печатаю его. Иногда я снимаю в несколько подходов, но всегда стараюсь сразу же принять решение, хорошо у меня получается или плохо, и какие именно изменения необходимо внести. Среди 30-40 дублей можно просто-напросто потеряться, оказаться в ситуации, когда не знаешь, чего хочешь, а я предпочитаю думать, что всегда знаю, чего хочу, а также правильно это или нет. Необходимость делать более 20 дублей чаще всего обусловлена одной из двух причин. Первая – режиссеры не всегда точно знают, чего хотят, но часто они еще и не знают, что будут делать дальше, поэтому им приходится просто убивать время и заставлять актеров переигрывать, пока какая-нибудь гениальная идея не придет в их светлую голову. С этим возникают некоторые сложности.

Нельзя сказать, что таким образом режиссеры издеваются над актерами, потому что играть - это актерская работа. Но я имел дело с подобными людьми и знаю, насколько неуверенно себя чувствуешь, когда приходится пересниматься по несколько раз. Раньше многие в порядке обороны намеренно делали много дублей, чтобы не оставить большого количества лишней пленки и лишить студийных продюсеров возможности вмешаться в процесс монтажа и все переделать по-своему. Поэтому они просто отдавали весь отснятый материал, который можно было смонтировать единственным образом. Так обстояли дела в 30-е и 40-е, когда исполнительные продюсеры обладали огромной властью и могли запросто избавиться от режиссеров, которым даже не давали монтировать большую часть фильма.

Каково это - встретить Нельсона Манделу?

Я думаю, он производит одинаково глубокое впечатление как в жизни, так и на кинопленке. Я видел его в новостях и в различных кинохрониках на протяжении многих лет. Он наделен необычайным обаянием. Когда он только заходит в помещение, его улыбка вызывает у всех желание улыбаться в ответ. Однако мне не представилось возможности долго с ним побеседовать - в свои 90 лет он не часто появляется на публике – но достаточно просто оказаться с ним рядом, чтобы получить незабываемое впечатление. Большую часть информации о нем я собрал, просматривая документальные фильмы, изучая ход событий после окончания апартеида в ЮАР, вспоминая президентские выборы Манделы, а также наблюдая за мистером Фриманом.

Какое впечатление произвела на вас камера Манделы на острове Роббен?

Я осматривал ее с технической точки зрения, поэтому мне пришлось плакать совсем по другим причинам. Я пытался понять, каким образом мы установим камеры в этом помещении. Испытываешь просто бурю эмоций, когда попадаешь в маленькую клетку, в которой даже туалета нет. Когда ты задумываешься над тем, что человек провел здесь 27 лет своей жизни, работая при этом в каменоломнях или в соляной шахте, это просто ошеломляет. И практически невозможно вообразить, что можно выйти оттуда, оставаясь открытым, великодушным и всепрощающим, как Мандела.

С какими трудностями вы столкнулись, снимая финальный матч регби?

Я не могу сказать, что рос с регби, но я просмотрел много матчей и обсуждал их с разными людьми. Я беседовал с тренером команды Калифорнийского университета Джеком Кларком, который помог мне получить полное представление обо всем ходе игры. Потом я наблюдал за ним во время тренировок и за всем, что там происходило, и обогащался идеями. Затем мы отправились в Южную Африку, где с нами были Честер (Вильямс, из команды Спрингбокс, 1995) и Франсуа (Пиенаар), а также другие участники. После разговоров с ними начинаешь чувствовать игру. Мы также наняли профессиональных игроков в регби на роли регбистов, за исключением Мэтта и еще одного или двух актеров. Но все они оказались людьми, которые смогли очень быстро втянуться в процесс. Поэтому мы просто дали им возможность играть. Честер, который был нашим тренером, посоветовал им играть в настоящее регби. Поэтому на поле они толкались настолько сильно, что нашей основной задачей было держаться от них подальше! Мы так и делали… наша операторская группа привыкла работать в движении - именно таким и был наш подход к съемке.

Какой из ваших фильмов, над которым вы работали в качестве режиссера, больше всего вам запомнился и почему? И какая из ваших актерских работ вызывает наибольшую гордость?

Знаете, когда вы сняли такое количество фильмов, какое снял я, вы просто продолжаете это делать. Я никогда не оглядываюсь назад и не задумываюсь о своих прошлых работах. Я много работал в течение долгих лет и горжусь этим, но действительно не знаю, какую из своих кинокартин могу назвать любимой. Я мог бы сказать – последнюю. На протяжении моей карьеры у меня случались небольшие взлеты, такие как Непрощенный… или я пробовал нечто иное, вроде Писем с Иводзимы, съемочным процессом которых я откровенно наслаждался. Мне нравятся все фильмы, сделанные с Морганом Фрименом, с которым я работал несколько раз. С Мэттом Дэймоном, которого я пригласил во второй раз (в картину Грядущее). Главное, я получил возможность снова работать с теми людьми, которых очень уважаю, а назвать любимый фильм не могу.

Автор: Боб Карневал

Перевод: Дарья Дурдина

Источник: cinematheque.ru