«Мачо» было модным словечком в 1980-е. Мачо то, мачо это, этот — мачо, тот — не мачо. Но я вот так и не понял до конца, что такое мачо. Это кто-то, кто расхаживает вокруг, источая тестостерон? Кто дверь ногой открывает и может пройтись колесом? Я помню, как повстречал Рокки Марчиано (знаменитый американский боксер, 1923-1969. — Esquire). Это был мягкий, спокойный человек, который не пытался раздробить тебе пальцы, когда пожимал руку. И у него был высокий голос. Но он мог вырубить человека за секунду. Как мне кажется, это и есть мачо. Мухаммед Али, кстати, такой же.

Так получилось, что я убил кучу людей на экране. Возможно, это такой катарсис, а возможно, просто садизм. Или это вообще ничего не значит.

Был момент в моей жизни, когда ко мне подходили люди и просили оставить автограф на их пистолетах.

Предлагать людям сдавать оружие, мотивируя этот тем, что его вокруг и так слишком много, это все равно как предлагать людям отрезать себе яйца, потому что у соседей слишком много детей.

Быть политкорректным — это очень скучно.

Политкорректность заставляет людей постепенно утрачивать чувство юмора. Раньше мы свободно шутили про людей разных рас и национальностей, а сегодня, если ты захочешь так пошутить, ты будешь рот рукой прикрывать, чтобы тебя никто не слышал. Наши друзья для нас были «Сэм-еврей», «Хосе-мексикашка», но мы не вкладывали ничего обидного в эти прозвища. А сегодня мы тратим слишком много энергии и времени, пытаясь быть политкорректными.

Вместо «снято» я всегда кричу «хватит уже этого дерьма».

Когда режиссеры кричат «мотор», даже лошади пугаются.

По мне, так лучше быть позади камеры, чем перед ней. Там ты можешь надевать такую одежду, какую захочешь.

В актерской школе мне как-то сказали: «бога ради, ничего не делай, просто постой». Ну что ж, Гэри Купер, например, отлично умел ничего не делать.

Невозможно научить человека быть актером, но можно сделать так, что человек научит себя сам.

Ты можешь репетировать роль сотни раз, а можешь просто выйти и сыграть. Я предпочитаю второе.

В «подмене» (фильм Иствуда из жизни 1920-х. — esquire) я попытался показать то, что сегодня уже нигде не встретишь: паренек сидит перед радиоприемником и смотрит на него. Просто смотрит на радио и слушает, что оно говорит. Все остальное делает его воображение.

Анджелина Джоли прекрасна. Она напоминает мне женщин сороковых — Кэтрин Хепберн, Бетт Дейвис, Ингрид Бергман. Нет, женщины сегодня бывают так же прекрасны, но тогда в них все же было больше индивидуальности.

Голливуд погряз в плагиате. Не так давно ко мне приходили люди, которые спрашивали, не могут ли они переснять моего «Непрощенного». А это совсем свежее кино, 1992 год!

Если всем этим киношным менеджерам так важно мнение какого-то магазинного клерка из фокус-группы, то пусть он кино и снимает.

Есть масса великих фильмов, которые не получают «Оскара».

Бюджеты современных фильмов так огромны, что этих денег с лихвой хватило бы на то, чтобы захватить небольшую страну.

Я был против ввода войск в Ирак. Демократию не построишь за ночь. Это что-то, во что люди должны сперва поверить сами.

Политики делятся на две категории: я-человек и мы-человек. Барак Обама — это я-человек. Он говорит про Бен Ладена так, как будто сам пристрелил его.

Современный политик обязан все всем пообещать. Иначе его просто не изберут.

Никогда не надо забывать, что мы просто нанимаем политиков, чтобы они нам служили.

Выиграть выборы — это плохая хорошая новость (в 1986-м Иствуд выиграл выборы на пост мэра калифорнийского городка Кармел. — Esquire). Ладно, говоришь ты себе, хорошая новость заключается в том, что я сейчас мэр. А плохая в том, что я сейчас мэр.

Как говорил Джерри Филдинг (американский музыкант и композитор, 1922-1980. — Esquire), «мы многого достигли — давайте не будем ничего разрушать, слишком много об этом думая».

Если бы у меня все было хорошо с самоорганизацией, я бы точно нашел себя в музыке.

Время, когда каждый день я хотел подтянуться на один раз больше, чем вчера, прошло. Сейчас я хочу делать только то, что считаю нужным.

Сегодня вокруг меня постоянно вьется так много фотографов, что иногда они окружают меня, как стены в дешевом мотеле.

Нужно относиться серьезно к работе и несерьезно — к себе.

Я люблю работать с теми, у кого нет нужды кому-то что-то доказывать.

За всю жизнь я не встретил ни одного гения, потому что гений, как мне кажется, — это тот, кто хорош в деле, которое ненавидит. Быть успешным и великим в том, что ему нравится, может каждый.

Завтрашний день никому не дает обещаний.

Я никогда не считал себя ковбоем.

Источник: esquire.ru